КС2

VI

«Я на тебе никогда не женюсь,

Я лучше съем перед загсом свой паспорт…» Песня

День уже клонился к вечеру, и Ардамелек отправился домой, а наш Архилич, обсохнувший и облачённый в форменную одежду, находился в Проклятом Храме вместе с Джем. Вампиры Так и не успели закончить ремонт за сегодня, и эльфийка отказалась спать в полуразрушенном, продуваемом всеми ветрами и сквозняками Особняке, предпочтя соседство со скелетами ночному холоду. Обсидиан, правда, выполнил одно своё обещание — он раздобыл для неё какое-никакое бельишко, и девушка укладывалась спать на широкой лавке. Хаарт, однако, предложил ей комнату в замке, но она впомнила его обжигающий похабный взгляд, поёжилась и, поблагодарив, отказалась.

— Не обращай внимания на скелетов, — говорил лич. — Они будто мебель.

— Всё-таки боязно… — улыбнулась Джем. — Что поделать, если я такая трусишка.

— Никакая ты не трусишка! — горячо возразил андед. — Просто для тебя всё это немного… непривычно. Меня ведь ты уже не боишься?

— Ах, Астар, разве можно бояться тебя? — вздохнула девушка, забираясь под одеяло. — Да если бы не ты, я вообще не знаю, что бы я делала. Ты обо мне так заботишься…

Астар был очень тронут этой последней фразой и под впечатлением от неё неожиданно предложил:

— Хочешь, я тебе колыбельную спою? — и тут же мысленно выругал себя за опрометчивый поступок. Он подумал было, что Джем откажется, но сия надежда лопнула, как мыльный пузырь, потому что в следующий миг Астар услышал приободрившийся радостный голос:

— Да, конечно, спой мне что-нибудь! Пожалуйста… Что-нибудь ласковое.

Астар взглянул на неё. Глаза — как звёзды. Мерцают от счастья, ждут… Ну как таким откажешь?

Лич взял лютню, подстроил пару спустивших струн, ещё раз мысленно покрыл себя такими словами, от которых у многих просто отвалились бы уши, а заодно и проклял весь дивный народ, начиная с первого появившегося на свете эльфа.

— Ну вот… — проговорил он, — есть у меня одна песенка. Она…

— Ты не говори, ты пой, — вкрадчивым тоном произнесла Джем.

— Я стесняюсь, — брякнул лич.

— Кого, меня?! — округлились девичьи глаза. — Я сама тебя знаешь как стесняюсь! Так что перестань.

Астар в душе порадовался тому, что не один он тут такой стеснительный, и начал песню:

Скоро солнце взойдёт за рассветом-юнцом,

Шевельнётся туман, поглотив наши сны,

Словно добрый дракон, он свернётся кольцом

Возле самой могучей и старой сосны…

Лилась мягкая нежная песня вполголоса, песня про сказки древних лесов и легенды озёр, и про то как таинственно поёт-звенит волшебница-луна в одуряющем упоительном небе лета, и про то, что шепчет ветер печальной свинцовой воде глубокой реки, и про то, как первые лучи восходящего солнца заливают податливую тьму червонным золотом…

Когда песня кончилась, когда затихла последняя дрожащая нота, и Астар отложил инструмент, он обнаружил, что Джем уже спит. Неудивительно — сегодня у неё выдался тяжёлый денёк. Архилич осторожно положил руку на головку девушки и погладил её по распущенным волосам. Будучи андедом, Астар, естественно, не мог влюбиться, он он внезапно понял, что чувствует по отношению к этой эльфийке какую-то… нежность, что ли.

Погружённый в сумерки Грэйвравен занимался своим привычным вечерним ничегонеделанием. Астар подумал, что вся команда, вероятно, соберётся в таверне, раз уж Проклятый Храм оказался занят очаровательной гостьей, но там их не оказалось. Должно быть, народ разбежался по своим жилищам. Зато за столом сидел Хаарт, являвшийся неизменной принадлежностью Грэйвравенской таверны, и что-то там потягивал из кубка.

— Добрый вечер, лорд, — поприветствовал его лич. — К тебе можно?

— Конечно, Астар, садись, — пригласил некромант. — А то все меня бросили. Пиво будешь?

— Не откажусь. Так тебе скучно?

— А то можно подумать, что мне не бывает скучно! — пробурчал Хаарт, наливая личу пива. — Я же не истукан какой-нибудь!

Астар снял с головы корону-шлем и положил рядом с собой. Взъёрошил волосы.

— Почему же ты не проводишь время с нашей эльфийкой? С ней бы ты точно не соскучился!

Хаарт ухмыльнулся и отвёл взгляд в сторону.

— А ты не заметил, что она меня боится?

— Да, немножко, — согласился лич. — Зато я ей, похоже, нравлюсь.

— Ох уж мне эти амурные дела… — вздохнул Хаарт. — Смотри, не обожгись. Я уже однажды обжёгся.

— Расскажи, — попросил Астар, чувствуя, что лорду хочется участия.

— Ладно, расскажу. Помнишь, я как-то в разговоре упоминул о Чарне?

— Конечно, помню, — ответил Астар. — Она кто?

— Она некромант, как и я…

Но тут тишину вечернего замка разорвал тонкий отчаянный визг. Дверь в таверну была открыта, и все, кто в ней находились, услышали его довольно отчётливо. Некоторым даже уши заложило. И лич, и его лорд, уже догадались, кто именно визжит.

— Слушай, — рассмеялся Хаарт, — ты не говорил своей подружке, что ей бы надо в опере петь? Ты только зацени, какое великолепное коловоротное сопрано!

— Вот чёрт! — лич даже сплюнул с досады. — Ну что там опять с ней приключилось?

И стрелой вылетел из таверны.

Добежать до Проклятого Храма — дело нехитрое. Астар примчался к дверям здания и узрел на пороге очумевшего, офигевшего и растрёпанного Крэйда. Он был без шлема, и в его огненных глазах читалось крайнее изумление.

— Что ты с ней сделал, Крэйд?! — воскликнул лич.

— Ничего, — промямлил рыцарь. — Я только скелетов хотел на парочку постов добавить, ну и пришёл за ними сюда. А свеча погасла по дороге. Ладно, думаю, я и в темноте разгляжу. Вошёл, а она проснулась и как заблажит! Дура.

— Сам дурак, — мстительно огрызнулся Астар и вошёл внутрь. На постели сидела перепуганная, всклокоченная Джем и уже не кричала, но глаза её пытливо и встревоженно изучали темноту перед собой.

— Ай! Кто здесь? — провзвизгнула она, когда лич оказался внутри Храма.

— Да я это, я! — ответил Астар тихим голосом, чтобы она снова не испугалась.

— Ой, Астарушка, миленький! — всхлипнула эльфийка и одним непостижимым скачком оказалась непосредственно у двери и повисла у Астара на шее. Мужчины в подобных ситуациях поступают по-разному. Астар, который тоже когда-то являлся вполне производительным представителем живого рода человеческого, смутился. Но смутило его, разумеется, не молодое упругое разгорячённое тело девушки, не её близость и не заманчивая для живых почти обнажённость, а оказанное к нему доверие. Он ловко подхватил Джем на рука, благо она была лёгонькой даже для не очень грузоподъёмного лича, и бережно отнёс на койку, пока та тыкалась в него мокрым личиком и хлюпала носом.

— Ну, что тебя так испугало? — спросил он, стараясь быть ласковым. Ему, оторванному от интересного разговора с Хаартом, это удавалось не без труда.

— Ой, Астар, там кто-то вошёл! — начала она, заикаясь. — Такой чёрный, мрачный, глаза огнём горят — жуть! Я подумала, что это Хаарт.

— Глупышка, — улыбнулся лич. — Это был всего-навсего Крэйд. Ну зачем ты лорду?

— Ну да, он на меня так смотрел при первой встрече… — захныкала красавица.

— Да успокойся, у него своя любовь есть. — Ответил Астар.

— Правда? — спросила эльфийка и сразу притихла.

— Правда. Только я сам толком ничего не знаю, потому что из-за тебя не успел дослушать. Ну, я пошёл. И не пугайся, если Крэйд зайдёт за скелетами — это всё-таки его обязанность.

— Ой, Астарушка, родненький, не уходи! — запричитала Джем, как только лич предпринял попытку улизнуть. — Не бросай меня, умоляю!

— Ну вот, начинается, — скривился несчастный андед. — Ты что, ребёнок?

247 Ну побудь со мной, ну прошу тебя… — чуть слышный всхлип.

Астар сдался.

263 Ну хорошо, так и быть, побуду. Чур, не визжать от радости и не прыгать по помещению — скелетов посроняешь. Вот только чем мы с тобой будем заниматься?

Эльфийка загадочно улыбнулась:

— Я бы предложила одно занятие, да только тебе оно не подойдёт.

Астар призадумался, но так и не понял, что она имела ввиду.

— Давай поговорим о чём-нибудь… — выдвинула другое предложение Джем.

— О чём?

— Ну, хотя бы… о любви! Вот ты, например, был когда-нибудь влюблён?

— Не помню, — честно признался Астар. — Разве что подростком. Я ведь, в принципе, давно уже лич.

— Фу, какой ты гадкий! — Джем сморщила личико. — Даже не помнишь своей первой любви.

— А ты помнишь?

— Помню! — с наигранной весёлостью откликнулась она. — Но тебе не скажу!

— Почему? — удивился андед.

— А вот потому! — и её пальчики тихонько щёлкнули лича по переносице. Тот с негодованием отпрянул.

— Это что ещё за мода — щелбаны раздавать! Ну что, мы поговорили, теперь мне можно идти? Лорд всё-таки ждёт, неудобно.

— Иди, — вздохнула эльфийка, откидываясь на подушку.

— Спокойной ночи, — сказал лич и вышел из Храма.

Он успел пройти шагов десять, когда сзади его окликнули по имени. Он обернулся и увидел Джем. Она подошла к нему мелкими шажками.

— Астар, ты знаешь, только что с неба упала звезда. Ты не видел?

— Нет. Ну, упала, и что?

— А я загадала желание. Знаешь, какое?

— Ну?

— Такое, что я смогу поцеловать того, кого люблю. Так что вот.

И прежде, чем Астар успел опомниться, тёплые губы эльфийки быстро чмокнули его куда-то в область щеки, и в следующую секунду Джем уже исчезла в темноте. Лич задумчиво потёр ладонью место поцелуя и почесал репу. Не помогло. Тогда он пошёл в таверну, где остался сидеть Хаарт.

— Слушай, лорд, — начал он прямо с порога. — Ты случайно не знаешь, может ли эльфийка влюбиться в андеда?

— Даю один процент из ста. А тебе очень хотелось бы, чтобы наша прелестница в тебя втюхалась? — отвечал проницательный некромант.

— Да ты не врубаешься, Лорд! — воскликнул Астар, садясь. — Она уже втюхалась! Она меня только что поцеловала!

— Да… — протянул некромант. — Я андедов тоже люблю, конечно, но я бы тебя целовать не стал, уж поверь мне.

— Да я бы и не дался, — фыркнул лич. — Лучше скажи, что мне теперь делать?

— Как что? Радоваться жизни, петь песни, махать флажками и всё такое.

— Но она! — паниковал андед. — Она-то не будет счастлива! Ну как я ей объясню, что просто не могу ответить ей тем же!

— А ты не объясняй, — посоветовал Хаарт, заглатывая очередную слоновью порцию бухла. — Она не дура — сама поймёт. Ну, а не поймёт — её проблемы!

— Ну спасибо тебе за совет, — насупился лич и от огорчения выхлебал чуть ли не вдвое больше Хаарта. — Но так же нельзя! Она же будет плакать!

Хаарт посмотрел в сторону.

— Она, по-моему, и так плачет когда надо и когда не надо, так что расслабься.

— Но лорд, — возразил лич, — главная тенденция психологии женщины заключается именно в том, что она — женщина — более восприимчива к моральным раздражителям и её эмоциональный аспект намного выше и объёмнее, нежели у представителей противоположного пола, а если учесть, что эмоции — это всего лишь реакция в мозгу, по своему протеканию подобная алхимической, в которой релевантные валидности трансцендентально апперцептируются в энтелехийно-супплетивную гештальквазиструктуру и псевдоинтельгибельная трансъексция эпанортозного плетизма амплексирует прабхосоттамность интериоризированных архиумвельтов, следовательно, моя позиция этим только подтверждается конкретно фактически!

Астар закончил толкать объёмистую свою речугу и с триумфом воззрился на Хаарта, чтобы насладиться эффектом. Однако эффект оказался не столь грандиозным, насколько этого ожидал Архилич, потому что некромант, подложив под голову наполовину съеденную тушку копчёной курицы, мирно похрапывал. Другие посетители таверны — парочка Рыцарей Ужаса и три вампира, а так же сам трактирщик — откровенно впали в ступор. По прошествии нескольких долгих секунд гробовой тишины один из вампиров нашёл в себе силы, чтобы произнести, обращаясь к Астару:

— Эй, ты хоть сам понял, чё набуровил?

Астар в сердцах плюнул и отвернулся.

Ксерон отстутствовал уже четвёртый час. Ардамелек предполагал, что беседа с королём Люцифером отнимет много времени, но и он уже начинал волноваться за хозяина. Архидьявол восседал на кресле, специально принесённом на стену, дабы он мог одним из первых заметить возвращение повелителя, и теперь он нестерпимо в этом кресле ёрзал. Гоги в башнях и то все глаза проглядели, и вот, когда волнение достигло уже наивысшей точки, в небе появилась колесница Ксерона, запряжённая шестёркой ифритов. В такой колеснице он путешествовал только на аудиенции к Люциферу — до портала и обратно. Ардамелек облегчённо вздохнул. Колесница поравнялась с башнями замка, на мгновение зависла над площадкой, где находился Архидьявол, и Ксерон ловко выпрыгнул из неё, отпустив ифритов распрягаться.

— Что ж вы так долго, хозяин? — Ардамелек подался ему навстречу, забыв, по своему обыкновению, поздороваться. Но Ксерон на этот раз забил на приличия.

— Ой, и не спрашивай! — отмахнулся он. — Сам запарился.

— Видя вас в хорошем настроении, я позволяю себе надеяться, что всё прошло удачно? — осведомился Архидьявол.

— В общем и целом — да. Я опущу всю четырёхчасовую беседу, во время которой у нашего правителя настроение менялось с такой же частотой, как цвет шкуры хамелеона. Но конец не был трагическим. Можешь меня поздравить — твой лорд награждён почётным званием Первейшего и Наимудрейшего Высокого Советника Его Величества Короля Люцифера Кригана Первого!

— Ух ты! — обалдел Архидьявол. — Поздравляю вас, сэр!

— Незачто, мой преданный друг. Если честно, то я всю дорогу зубрил своё новое звание, чтобы в спешке не забыть. Но я сейчас действительно в прекрасном настроении, поэтому, надеюсь, ты не откажешься сыграть со мной партию — другую в шахматы? Я поначалу хотел было дать тебе увольнительную, но ведь ты опять слиняешь в Грэйвравен, и я в такой радостный для меня день останусь один. — усмехнулся Ксерон.

— Ну что вы, хозяин, это такая честь для меня!

— Ну вот и славненько. К тому же своим званием и благодарностью Кригана я в первую очередь обязан тебе.

Архидьявол добродушно засмеялся, не теряя при этом, однако, учтивости:

— Ох, господин, надеюсь, что вы не забудете о этом к тому моменту, когда начнёте проигрывать! А то в прошлый раз, когда вы соизволили по недосмотру потерять ферзя, мне досталось вашей фамильной шпагой.

— Скажи спасибо, что плашмя! — заметил Ксерон, подняв указательный палец. — И вообще, сегодня я надеюсь у тебя выиграть.

И оба скрылись в покоях демониака.

— Падаю!

— Ого!

— Ну-ну…

Действие разворачивалось в Особняке. Астар, абсолютно не врубившийся в сложную игру, в которую дулись вампиры, наскоро обучил троих банальному преферансу и теперь драл их как последних лохов. В данном случае лич сидел на прикупе и с интересом наблюдал, как Обсидиан собирается играть мизер с тремя тузами на руках. Было ранее предрассветное утро — где-то уже начинали чирикать птички, небо заметно светлело и пахло свежестью.

Астар, подложив ладонь под голову, молча присматривал за медленно и неумело действующими компаньонами, пытавшимися поймать Обсидиана. Ему страшно хотелось подсказать, но поскольку он сам недавно надрал одному вампиру уши за подсказку, то приходилось сдерживаться. Из своих наблюдений Астар вывел, что если ловля будет продолжатся в том же духе, то Обсидиан свой мизер сыграет. Карты были открыты, но тот вампир, который полностью взял ловлю на себя, с упорством молодого осла продолжал заходить с той масти, которой у Обсидиана не было, и Обсидиан, не будь дураком, скидывал под эти ходы уже третьего туза. От этого непотребства лича начало подташнивать, что в силу его природы андеда было в принципе невозможно.

Внезапно с улицы раздался звук. Играющие подняли головы и прислушались. Звук на поверку оказался музыкой.

— Смотри, Астар, кто-то твою лютню взял. — Сказал Обсидиан.

— Да я уж понял, — отозвался лич. Он вспомнил, что оставил инструмент в Проклятом Храме, но никак не мог поверить, что им завладел скелет. И правильно, потому что после вступительных аккордов зазвучал женский голосок, который мог принадлежать только Джем, и который пел:

— Я тебя от грусти избавлю,

Я тебе подарю всю ночь,

Я тебя никогда не оставлю,

Пока ты не прогонишь прочь…

Все многозначительно уставились на Астара. Лич сразу как-то стушевался, вяло пробормотал:

— А чё сразу я-то… — но заткнулся и скис. Тем временем песня продолжалась:

Ты как громовое ненастье,

Ты как буря или гроза,

Как прозрачны твои запястья,

Как прекрасны твои глаза.

Лич с беспокойством оглядел свои руки, затем оттянул сухую кожу нижнего века, взял со стола пустой медный поднос и принялся в нём, как в зеркале, разглядывать свой глаз, ища прекрасное.

Пусть же пляшет любовь больная!

Я лишь видеть тебя хочу,

Расскажу тебе всё, что знаю,

И о главном не умолчу.

Лич представил, что его ожидает бесконечный щебет Джем, и схватился за голову. Однако этого было мало, поскольку дальше прозвучало следующее:

Принимаю сладкую муку!

Образ твой прекрасен и строг.

Я твою поцелую руку,

Даже если в руке клинок.

Астар и вовсе заметался, испуганно пряча руки за спину, словно их прямо сейчас собирались целовать, и искренне пожалел, что у него нет того самого пресловутого клинка, которым можно было худо-бедно отбиться. Наконец песня закончилась так:

Что за ядом твой взгляд отравлен?

Не могу себя превозмочь!

Я тебя никогда не оставлю,

Пока ты не прогонишь прочь…

Всё стихло. Вампиры завистливо щёлкали языками

— Смотри-ка, тебе серенады поют… Мне вот никогда не пели…

— А кому ты нужен…

— Слушай, женись на ней! — высказал совершенно безумное предложение Обсидиан.

— Ты что, Брильянтович! Окстись! — взмолился лич. — Ты хоть представляешь себе, что от меня каждую ночь будет требоваться? А я в этом плане — полнейший андед…

— Ну и что? Она девочка умная, поймёт… Зато тебе всегда — уют в доме и ласка.

— Да на кой? И потом, ты не въезжаешь. Во-первых, мне за такое дело Джелу голову оторвёт. А во-вторых, мне баба ну совершенно ни к чему! Она пугливая и дюже приставучая. Да не хочу я жениться, понял?! — рявкнул Астар, окончательно выходя из себя, грохнул стулом, хлопнул дверью. Вампиры прилипли к окнам, ожидая развлекаловки.

Астар вышел из Особняка грозный, пышущий раздражением. Джем даже попятилась от него.

— Ты что же это, а?!.. — начал он громко и резко, но, увидев её перепуганные глаза, в которых уже начали закипать слёзы, осёкся, растерялся и не знал, что сказать.

— А что я? — осмелела Джем, видя его замешательство.

— Ты бы лучше Хаарту спела, толку бы больше было, — буркнул лич.

— Ты меня ненавидишь, да? — прищурилась эльфийка.

Астар всплеснул руками:

— Честное слово, ну что вы, бабы, все такие: у вас или любовь до гроба, или ненависть до крови. А посерединке не бывает?

— Бывает. Равнодушие.

— Ну Джем, ну, погоди… — Астар сделал пару шагов к ней навстречу. — Ну почему сразу равнодушие?.. Ты мне нравишься, правда, но пойми, ведь я же — андед…

— Это-то и хорошо… — мечтательно вздохнула певица.

Обсидиан, предусмотрительно выставивший ухо из окна Особняка и благодаря этому слышавший каждое слово, только крякнул от удовольствия и приосанился.

— Вот! — толкнул он в бок соседа. — Даром, что дивная, а ведь оценила! Поняла-таки, что мёртвый куда лучше живого…

Но тут на него зашикали, и он покорно заткнулся, продолжая вслушиваться в разговор.

Тем временем Джем присела на ступеньки около входа и горестно обхватила голову руками. Астар участливо присел рядом.

— Понимаешь, — начала она, тщательно вдумываясь в каждое сказанное слово. — Я никогда никого не любила так… Некого было, наверное. Подожди, не перебивай! — вскрикнула она, заметив, что Астар собирается возразить ей, и в крике этом послышалось отчаяние. — Я знаю, что ты сейчас скажешь: что ты совсем обыкновенный, ничем не лучше других, а может, и хуже. Все так говорят.

Наступило молчание, которым Астар воспользовался, чтобы спросить:

— А если я действительно скажу, что я… ну это самое… ну, не то, чтобы совсем уж дерьмо, но не очень хороший человек, тьфу, андед, то что ты ответишь?

Эльфийка посмотрела на него снисходительно:

— Не аргумент.

Снова молчание. Лич на минуту отвернулся от Джем и тоскливо глянул в окно Особняка, как-то отрешённо приметив в нём Обсидиана, который уже наполовину высунулся наружу, рискуя в любой момент шмякнуться вниз, и подавал личу какие-то отчаянные знаки. Приглядевшись, Астар сообразил, что при помощи этих знаков вампир пытался дать ему понять, какой непристойный исход по его, вампира, мнению, просто обязана возыметь текущая беседа. Выражение на свою физиономию Обсидиан напустил самое что ни на есть убедительное, и на вопросительный взгляд лича истово кивал, многократно демонстрируя характерный жест с участием обеих рук, энергично сгибая в локте левую с вытянутым среднем пальцем и касаясь места сгиба правой. «Стебётся», — мрачно подумал лич.

А Джем ещё подлила масла в огнь тем, что горячо заговорила:

— Медицина сейчас пошла далеко вперёд, Астар! Существует много разных штук, которые способны заменить… то, что ты не можешь дать мне полностью. — Но, увидев замешательство и непонимание в глазах лича, быстро продолжила, — Но если ты не хочешь, мы не будем! Это совсем не обязательно! Мне достаточно лишь того, чтобы быть рядом с тобой, касаться тебя…

И в доказательство своих слов она немедленно коснулась плеча Астара маленькой своей рукой. Прикосновение получилось робким, и лич замешкался, снова подняв глаза на Особняк. Обсидиан торчал из окна уже весь, и его, вероятно, держали за ноги другие вампиры. Причём кивал он с такой силой, что, казалось, сейчас голова отвалится, и, выставив вперёд руки, оттягивал вверх оба больших пальца. Хорошо, хоть не средних.

Астар глубоко вздохнул, в последний раз всё прикинул и произнёс:

— Нет, Джем. Извини.

Он понимал, как эти слова ранят девушку, и они дались ему труднее всего. Зато потом пришло облегчение, когда самый тяжёлый шаг был наконец сделан.

— Понятно, — сквозь зубы процедила Джем, прилагая героические усилия, чтобы не заплакать.

Героизма не хватило.

Эльфийка профессионально взяла до-диез второй октавы, потянув её на протяжном «ы-ы-ы-ы». После чего звук плавно перешёл в «а-а-а-а-а» уже на си-бемоль. Продержав эту ноту четверти три, её голос как-то непредсказуемо перескочил на ре первой октавы, и взяла она её уже звуком «э-э-э-э». Затем последовало эффектное тремоло соль-ми-до, сопровождаемое всхлипами.

— Эй, Джем, Джем, Джем! — лич срочно перехватил инициативу разговора, дабы прекратить нарождающуюся бурю в зародыше.

— Что «Джем»? — капризно вопросила эльфийка, но, тем не менее, орать перестала.

— Послушай… Ну разве мы не можем оставаться просто друзьями? Будем вместе пить пиво, петь песни, ходить по грибы в Колдовской Лес. Ты ими отравишься, а я посмеюсь. Или устроим соревнование по стрельбе из лука: сначала ты сшибёшь у меня с головы яблоко, потом я… снесу тебе голову, поскольку стрелять ни фига не умею… Или — ты будешь чистить мои доспехи, а я тебе рассказывать сказки, или наоборот: я тебе буду рассказывать сказки, а ты — чистить мои доспехи… Ну разве не здорово?!

— Конечно, здорово, — лукаво согласилась Джем. — Или, например: Хаарт обучит тебя магии, а ты станешь обучать меня. Я давно хотела научиться заклинанию «уничтожить нежить». Если нам будет плохо, мы друг друга утешим. Если нам будет холодно, мы друг друга согреем — растопим печку твоей лютней, а потом и посохом. Или насыплем Хаарту в пиво слабительного, а потом всё свалим на тебя одного. Ведь за женщин надо всегда заступаться. Ах, как романтично!..

Последняя часть разговора шла очень тихо, а не в меру любопытный Обсидиан подслушивающего устройства при себе не имел, поэтому теперь из окна Особняка торчали сначала острые вампирские уши, а уж потом всё остальное.

— Вот видишь, и тебе понравилось! — подхватил Астар, весьма довольный тем, что дар убеждения в который раз его не подвёл. — В конце концов мы с тобой нормальные люди, то есть, нормальная эльфийка и нормальный андед, а не какие-нибудь там извращенцы, некрофилы, педофилы, зоофилы, фетишисты, садисты, мазохисты, сепаратисты… ой, не то… эксги… эксгу…

— Эксгуматоры? — подсказала Джем.

— Да нет же! — лич с досадой махнул рукой и принялся щёлкать пальцами. — Эксги… эксги…

— Эксгибиционисты! — страшным шёпотом произнёс сверху искушённый во всяких разных гадостях Обсидиан.

Лич напряг ухо и даже несколько оттопырил его градусов на пятнадцать от вертикальной линии, что, надо заметить, далеко не всем удаётся.

— Чего? — спросил он одними губами.

Обсидиан вылез ещё на пару дюймов и прошептал уже громче:

— Эксгибиционисты!!!

Ухо отклонилось ещё на два-три градуса:

— Чего-чего?

Обсидиан выкроил ещё три с половиной дюйма, на которые можно было высунуться:

— Экс-ги-би-ци-о-нис-ты!!!

Наконец, личу надоела эта игра в партизанов и он, приставив ладони к обоим ушам, громко и беспардонно заорал:

— ЧЕГО?!!

— ЭКСГИБИЦИОНИСТЫ!!! — на пределе громкости завопил Обсидиан, вложив в этот свой отчаянный вопль всю ярость и ненависть в адрес таких глухих придурков, как Астар, и с чувством личного достоинства, собственной значимости, неоспоримой интеллектуальности и полного морального удовлетворения вывалился из окна.

Джем обладала поистине эльфийской реакцией, и поэтому её уже не было рядом с Астаром, как только она заметила неверное движение вампира, хватающегося за воздух.

А вот Астар стормозил.

Обсидиан успел прокричать ещё целых четыре первых слога длинного и заумного слова «эксгибиционисты», перед тем, как шлёпнуться аккурат в ту самую лужу, в коей не столь давно побывал Астар.

Шлёпнулся он, надо сказать, смачно, с характерным звуком, так, что противная чавкающая лужа сначала вобрала его всего в своё густое, склизкое, пахнущее гнилью нутро, и только через несколько секунд выпустила на поверхность. Очевидно, со времени последнего визита в неё Астара, она успела несколько забродить и повысить внутри себя концентрацию мерзости на квадратный метр.

С криками и матюгами Обсидиан всплыл на поверхность.

Впрочем, личу досталось не меньше. Количества грязи, вытесненного телом вампира, с лихвой хватило на то, чтобы Астар превратился в некое подобие двухсотлетнего огородного пугала.

В сторонке стояла и беззлобно похихикивала чистенькая Джем.

— Теперь мы квиты, — хрипло пробурчал Обсидиан, отплёвываясь. — Хоть тебя и тоже задело, но признаюсь тебе чистосердечно, мой драгоценный, там внутри — гораздо гаже, нежели снаружи.

— Охотно верю, — вздохнул Астар, с сожалением разглядывая собственные волосы.

— Бедные вы мои, — пригорюнилась Джем, с не меньшим сожалением разглядывая их обоих.

— Кстати, красавица, — заговорил Астар, помогая вампиру отжимать мантию от жидкой грязи, — мы с тобой только что, помнится, говорили о дружбе. Так вот, это для тебя замечательный случай показать, что ты всё поняла как надо. Итак, что настоящий друг должен делать в подобной ситуации?

— Учитывая наш разговор?

Астар не просёк подвоха, и поэтому уверенно произнёс:

— Да, учитывая наш разговор.

Джем просияла, и, как отличница на экзамене, чётко и твёрдо отрапортовала:

— Плюнуть, повернуться и уйти!

И в действительности проделала всё вышесказанное, грациозно повернувшись на каблучках и исчезнув среди Грэйвравенских строений.